Гомеопат  (часть вторая)

    … Она закрыла замки и прислонилась спиной к прохладному дермантину обивки двери. Она слышала, как старик потоптался на площадке и быстро пошел вниз. "Старый козел!" - про себя ругнулась она и быстро пошла на кухню. Схватила чайник и прямо из носика с наслаждением напилась. Каких-то определенных мыслей не было - в воспаленном мозгу мелькали пережитое удовольствие вперемешку с омерзением к доктору. Тело ходило ходуном, хотелось одновременно лежать без движения и бежать "в никуда", тихо сидеть в кресле с книгой и затеять генеральную уборку… Она знала это состояние - если сразу после кайфа не расслабиться, то буйная энергия будет переполнять ее еще сутки. Но сегодня к этой энергии прибавилось еще что-то, противное, мерзкое, бестолковое, бьющееся где-то в глубине груди.
    Она вдруг передернулась всем телом, вспомнив, что докторишка к ней прикасался, и бросилась в ванную, на ходу сдирая с себя халат. Встав под горячие струи душа, с холодной брезгливостью терла свое тело, которое мужчины часто называли божественно красивым. И которое она так ненавидела. Наконец, в четвертый раз смыв пену, она почувствовала, что стала чистой. Вытерлась большим махровым полотенцем ("Мама, вот, возьми, это тебе на день рождения! А то твое уже старое…" - с нежностью вспомнился ей голосок сынишки), поглядела на себя в зеркало. "Черт, ошейник снять забыла! Опять теперь два часа сохнуть будет!" - на нее снова нахлынуло раздражение. Прошла в спальню, надела чистый халат и присела на край постели.
     "Что-то мне надо было сделать" - мысли путались, правый висок снова наливался тупой болью. Она обвела комнату взглядом, пытаясь вспомнить, и тут, на подоконнике, заметила листок с направлением к неврологу, выписанный этим идиотом-доктором. "Ага, так, надо записаться на прием!" - с облегчением подумала она и чуть ли не бегом вышла в соседнюю комнату. Подошла к телефону, положила руку на трубку и тут, ее как будто окатило кипятком, а за ним пришел холодный ужас, покрывший все тело иголочками льда: "Я забыла позвонить Хозяину!!!" - в судорогах забилась единственная мысль…
    Она была рабыней, современной рабыней. Добровольно и сознательно надевшей на себя ошейник, свинцовой тяжестью легший ей на плечи. Она была обязана подчиняться своему Хозяину во всем. Она была обязана доверять всем Его решениям. И подчинялась… И доверяла… За любой проступок следовало неотвратимое и суровое наказание. Иногда ее охватывало счастье, просто оттого, что он рядом, такой сильный и умный, способный защитить ее, даже от самой себя. Иногда накатывало отчаяние, потому что приходилось ломать себя, подчиняясь Его приказам. И редкое наслаждение болью, которое Он дарил ей. Которого всегда было мало… А за ним, через день, через неделю, но, всегда, приходило ЭТО, ощущение, которое она называла "голодом" - мерзостная жажда, стучащая в висках, дрожащая натянутой струной в груди, полыхающая огнем ночных фантазий. Заставляющая ловить взгляды прохожих: "А этот смог бы? А вон тот, как бы смотрелся с хлыстом?"; вскипающая агрессией и раздражением на весь мир так, что частенько ловила от окружающих недоуменное "да что с тобой сегодня, как собака кидаешься…"
     "Чертова мазохистка!" - ледяной ком в животе неожиданно полыхнул яростью и ненавистью. Она буквально отпрыгнула от телефона и заметалась по комнате, с губ срывались бессвязные ругательства… "За что мне это?!" - боль обиды смешалась со злостью в бурный коктейль, застилающий глаза розовой пеленой…
    Наконец, она подошла к окну и прижалась воспаленным лбом к прохладному стеклу. На улице шел мелкий дождь, оседающий тяжелыми каплями на ветках деревьев.     - Успокойся, успокойся, успокойся… - услышала она свой шепот.
     "Что со мной? Почему я не звоню?" - попыталась она взять себя в руки - "Я должна, у меня же четкий приказ… Каждая минута промедления может обернуться наказанием…"
     "Ну почему же сразу наказание. Я Ему все объясню…" - заспорила она с собой.      "Что объяснишь? Что ты уже пятнадцать минут бегаешь по квартире и не можешь набрать номер?"
     "Я не понимаю почему!" - в отчаянии она хлопнула ладонью по стеклу - "Я хочу позвонить! Я должна, это моя жизнь, я сама ее выбрала, кто бы что ни говорил…" - она обернулась к телефону, с ненавистью посмотрела на ни в чем не повинный аппарат и… "Не-е-е-ет! Не могу!" - неожиданно из глаз хлынули слезы, а тело затряслось в рыданиях. Ноги подкосились и она опустилась на пол.
    Она не помнила, сколько просидела на полу возле окна, рыдая и комкая в руках занавеску. Слезы постепенно иссякли, оставив холод в душе и ноющую головную боль. "Ну почему, Боже, ну почему?" - снова забился вопрос без ответа. Неожиданно нахлынули воспоминания: первая встреча с Ним, тогда еще просто компаньоном по переписке, его желтые глаза тигра, короля джунглей, изнутри святящиеся первобытной силой, которой хотелось поклоняться. Их полуночные беседы, когда она выговаривала из себя все, что накопилось, все, что тревожило, зная, что ее выслушают, поймут и не упрекнут в "неправильности". Ее служение, когда не надо было играть в "угадайку", что Ему нужно, все говорилось четко и заранее. И, наконец, их "игры"… Сладкий вкус боли, возносящий на небо, нежность и ласка после…
    И - запреты… Запрет выступать на сцене… Все ее творчество должно проходить через его руки… Запрет на садомазохистские контакты без его разрешения, это - особенно трудный, когда душу терзает "голод"… В общем, немного сфер ее жизни осталось без Его контроля… Она была собственностью, а Он - собственником, ни с кем не хотевший ее делить даже в малости.
     "Надо поесть" - подумала она, отгоняя, почему-то ставшие неприятными, мысли. Медленно поднялась, охнула от иголочек в затекших ногах и, вспоминая, что же осталось в холодильнике, сделала шаг к кухне.
    Трррриииинь - вдруг зазвонил телефон.
     "ОН!!!" - сердце бухнулось в пятки, проломило пол и гранитным камнем продолжило пронзать этажи, пока не исчезло в темноте подземелья…
    Трррриииинь - требовал внимания телефон.
     "Ну что ж, так тому и быть. И не надо мучаться выбором" - мелькнула мысль и, с трудом передвигая ставшие ватными ноги, она подошла к аппарату.
    Трррр… - дрожащей рукой она сняла трубку и медленно поднесла к уху:     - А.. Ал… Алло - сквозь ком в горле выдавила она.
    - Але, мама… Это ты? - на том конце робко спросил детский голос.
    - Ой, Сереженька… Да, я. Конечно я - облегчение было столь сильным, что на глазах выступили слезы.
    - Мама, а я тебя не узнал… У тебя голос какой-то странный…
    - Да, Сережик, просто горло болит. Я же болею.
    - Понятно… А я из школы пришел! - радостно сообщил он.
    - Да? - подыграла она ему - И как ты?
    - Я пятерку получил! - гордость так его и распирала - Я лучше всех гаммы сыграл!
    - Какой ты у меня молодец! - улыбнулась она - Порадовал маму!
    - А когда ты выздоровеешь? Скоро?
    - Скоро сынок, скоро.
    - А то тут в кинотеатре новый "Гарри Поттер" идет… - робко продолжил он.
    - Да? Ну что ж, за пятерку я и не такое для тебя сделаю. Вот только голова пройдет - сразу с тобой пойдем. Завтра к врачу схожу, он мне таблеточку выпишет и тогда пойдем.
    - Урааа… Значит завтра?
    - Нет сынок, завтра я не смогу, давай послезавтра. Как там бабушка? Ты ее не расстраиваешь?
    - Нет, что ты… Ну только немножко…
    - Что случилось?
    - Нууу, это… - затянул он - Я в автобусе дяденьку обозвал… Бабушка ругалась, сказала, что нельзя так людей называть… А я нечаянно…
    - Как ты его обозвал? И как это - "нечаянно"? - чуть напряглась она. Иногда выходки сына ее потрясали - в детстве она себя помнила робкой и застенчивой, а он… Он всегда был в центре внимания, совершенно не стесняясь расталкивать остальных, чтобы попасть в середину круга…
    - Да он пьяный был, и на бабушку упал…
    - Так как ты его обозвал?
    - Пьяным козлом, - со вздохом выдавил сын.
    Она не знала, плакать ей или смеяться. С одной стороны - благородство поступка, с другой - а вдруг даст сдачи? Да и нехорошо это, людей обзывать…
    - Сереж, то что ты за бабушку вступился, это хорошо… Но вот обзываться… - она задумалась. - Слушай, обзываться в любом случае нехорошо, а вот более подробно мы с тобой поговорим позже. А то я сейчас тороплюсь.
    - Да, мама… Понял… А мы точно пойдем на "Поттера"? - на всякий случай уточнил он.
    - Пойдем, пойдем, - улыбнулась она - Я же обещала. Но от разговора тебе не уйти в любом случае!
    - Да, мама… Ой, бабушка обедать зовет… Пока мама. Я тебя люблю!
    - Пока сынок… Я тоже тебя люблю…
    В трубке раздались короткие гудки. Она немного постояла неподвижно, сдерживая щипание в глазах и положила трубку.
     "Мне надо в магазин! Есть нечего, холодильник пустой, что же я за хозяйка?" - пришла к ней спасительная мысль, позволяющая немедленно убежать от этого проклятого аппарата. "И мобильник дома оставлю, пусть заряжается" - добавила она к оправданию еще одно и пошла одеваться в спальню.
    Она вышла из подъезда, вдохнула холодный влажный воздух, зябко передернула плечами и решительно шагнула под моросящий дождь.
     "Пойду через парк" - свернула она с тротуара и через соседний двор направилась в местный лесочек. Но ее планам быстренько сбегать в магазин не суждено было сбыться: как только она вошла в ворота под голые деревья и под ногами зашуршали мокрые опавшие листья, - воспоминания накрыли ее с головой. Она забыла, зачем шла. Вот скамейка, на которой она неудачно пыталась объяснить своему первому любовнику, о чем она мечтает. А там прудик, вокруг которого она бродила со своим нынешним Хозяином. Ноги несли ее дальше сами: вот кафе у выхода, где она познакомилась со своим уже бывшим мужем; дальше по улице магазин одежды, перед дверьми которого она с ним разругалась вдрызг, что и послужило толчком к разводу. Дальше, чуть в глубине, кинотеатр, сейчас закрытый на ремонт, но памятный беспечным сексом на последнем ряду… Она забыла, кто она и чего хочет - перед ней разворачивались картины прошлого, ярко-цветные, с запахами, вкусом, ощущениями…
    - Девушка, поосторожней! - чей-то голос вырвал ее из грез. Она встряхнула головой и покрутила, с трудом понимая, где она. Рядом стоял молодой человек, с полными сумками и как-то странно смотрел на нее.
    - С вами все в порядке? - уже с легким участием спросил он.
    - Да, да, все нормально. Извините. Просто задумалась, тяжелый день.
    - Ну, тогда вы это, поаккуратней, да. А то так и под машину можно попасть, - протянул он и, не дождавшись ответной реакции, повернулся и пошел прочь.
     "Женатый, вон сколько продуктов набрал" - с тоской о семейном уюте подумала она ему вслед и только тут поняла, что уже стемнело, а она стоит возле дверей небольшого магазинчика в двух кварталах от дома. Вот только теперь к головной боли добавилось саднящее горло и легкая ломота во всем теле.
     "Да-а-а, дела. Разваливаюсь окончательно - уже и не помню, где была и что делала" - хмуро подумала она и вошла в ярко освещенный магазин.
    Обратная дорога запомнилась только одним странным ощущением: к дому вели две дороги - одна длинная, по освещенным улицам, другая - напрямик, мимо старой общаги какого-то сантехнического завода. А на развилке ее необъяснимо потянуло пойти именно по второй, хотя она и слышала, как в ноябрьской темноте уже слышаться пьяные крики. Но привычка к осторожности пересилила, и она устало зашагало вдоль фонарей улицы. Думать над этой странностью она не стала: усиливающаяся ломота и явно ползущая вверх температура гнали ее вперед - скорей бы домой.
    Наконец старая дверь ставшей такой желанной и уютной квартиры закрылась, щелкнули замки, окончательно оставляя за порогом холодную сырость, и она позволила себе немного расслабиться, впуская внутрь тела теплоту дома. Разделась, в очередной раз подумав, что давно пора уже убрать с вешалки летние вещи, отнесла пакет со снедью на кухню, поставила чайник и пошла переодеваться в домашнее. Быстро надев давешний халат и бросив отсыревшие вещи на батарею, она, решив, что ей хочется музыки, пошла включить музыкальный центр в соседнюю комнату. И только включив свет, поняла, что совершила ошибку, - этот проклятый телефон сразу напомнил ей об утренних событиях: и этого проклятущего доктора, чтоб он сдох, и о так и не совершенном звонке Хозяину… Все пережитое утром опять навалилось бетонной плитой, мгновенно размазавшей ее по полу. Хотелось умереть, убежать, выключить мозг… "За что мне такое? Что я сделала не так?"… Но вдруг жалость к себе и детская обида на весь мир полыхнули короткой вспышкой ярости:
     "Все, хватит с меня на сегодня! Все завтра - завтра буду звонить, плакаться…Пошло все к черту! Плохо мне…" - она подошла к телефону и резко выдернула шнур из розетки, вспомнила, зачем шла, включила какую-то радиостанцию и пошла на кухню, выключив свет. Там она быстро приготовила нехитрый ужин из полуфабрикатов, старательно сосредотачиваясь на соблюдении инструкций по приготовлению, торопливо поела, не чувствуя вкуса, налила большую чашку чая и отправилась в спальню…
    … Она ощутила, что лежит на чем-то мягком и одновременно колючем. Открыла глаза и огляделась: вокруг простиралась холмистая степь, от горизонта до горизонта, небо было чистым и ясным, зеленая трава переливалась волнами под легким ветерком… Все дышало благостным покоем. Она почему-то не удивилась, хотя и не понимала, как здесь оказалась. Вдруг из-за ближайшего холма послышались крики и под топот копыт, выскочила группа всадников и, сделав широкую дугу, направилась прямо к ней. Она, сидя в траве, спокойно наблюдала за ними. Наконец они доскакали до нее и, окатив волной терпкого запаха конского пота и немытых тел, остановились, взяв ее в кольцо. Только сейчас она смогла подробно разглядеть их: восточные смуглые лица, заросшие жидкими черными волосами, остроконечные шапки, отороченные мехом, у некоторых кольчуги, у других металлические нагрудники. За спинами круглые щиты, на поясах - изогнутые мечи и кинжалы. О, почти у всех в руках был и знакомый "до боли" предмет - короткая плетка. Всадники тоже разглядывали ее, сначала молча, а затем с короткими смешками гортанными голосами начали ее обсуждать, показывая пальцами. Лишь один сидел на коне молча и неподвижно глядел своими желтыми глазами прямо на нее. Их взгляды встретились, и она, повинуясь неслышимому приказу, медленно встала.
    Воин, удовлетворенно кивнув, гибким движением спрыгнул с седла и уверенным шагом вождя подошел к ней. Ей очень хотелось рухнуть на колени, но его взгляд словно парализовал ее тело. Он обошел вокруг, удовлетворенно хмыкнул и резким движением попытался сдернуть с нее халат. От неожиданности и вдруг пронзившего ее страха, она вскинула руки защищаясь и … случайно оцарапала ему щеку до тоненькой ниточки крови. Над всей сценой повисла мертвая тишина, даже кони, до этого топтавшиеся после скачки, замерли неподвижно. Ее охватил первобытный ужас, перехвативший горло стальным кольцом. Воин удивленно воззрился на нее, тронул рукой царапину, покачал головой, что-то пробормотал и резко повернувшись, направился к коню. В неподвижном воздухе оглушительно хрустели сухие соломинки под его сапогами. С легкостью вскочив в седло, он мгновение равнодушно поглядел на нее и отдал короткую команду.
    Мгновенно все задвигалось: всадники с гиканьем и веселым свистом спешились, и бросились срывать с нее одежду. Сильные руки легко подавили ее беспорядочное сопротивление, бросили и распяли, прижав к земле. "Сколько их? Восемь? Девять? А, без разницы" - отрешенно подумала она. Над ней склонилось смуглое лицо. Злобно-веселая ухмылка, оскалившаяся неожиданно белоснежными зубами и затянутые пленкой предвкушения раскосые глаза не обещали ей ничего хорошего. Сверкнул нож, зажатый грязной рукой, и она почувствовала, нет, не боль, какое-то другое, странное ощущение. Остро заточенная сталь двинулась по ладони, запястью и до ключицы, сначала одной руки, потом другой… Чуть вверх и вокруг шеи… Затем надрез продолжился от соединившихся линий вниз, до низа живота… От этой точки пошел еще дальше - по бедрам и голеням до пальцев. "Вот что чувствует плюшевый мишка, распарываемый пытливой детской рукой" - пришла к ней мысль.
    Мужчины вокруг в это время увлеченно и весело как будто спорили на своем гортанном языке. На миг между азартно склоненными над ней головами образовалась брешь, и она встретилась взглядом с этими, необычайно желтыми глазами вождя. Он смотрел совершенно равнодушно, лишь где-то на самой глубине, ей показалось, мелькнула искорка веселья. И она прочитала в его глазах, зачем эти все приготовления, что ее ждет… Женщину охватила паника, она попыталась дернуться, но воины даже не заметили ее слабых движений… Она почувствовала, как чьи-то пальцы с обеих сторон проникли в разрез на животе и груди, услышала короткое "Ииии-еххх!" и они дернули…
    Резкая, неожиданная боль залила расплавленным металлом каждую ее клеточку, такую она никогда не испытывала, хотя могла считаться "специалистом по боли". Глаза залила ярко сверкающая темнота, мышцы свело судорогой, и она почувствовала, как ее тело, выгнувшись дугой, как будто выпрыгивает из кожи. Сознание померкло. В следующий миг она увидела всю сцену как будто с высоты: веселящиеся воины, хрустально белая с одной стороны и ярчайше красная с другой, скомканная кожа, окровавленный кусок мяса, бьющийся в агонии на сочно зеленой траве, кони, жующие в сторонке… И вождь, неподвижно восседающий в седле, его равнодушный взгляд, легкая улыбка, вдруг тронувшая его обветренные губы… И только увидев ее, она закричала, страшно, изо всех сил, вложив в этот крик все прошлые, которые она издавала, начиная с первого крика новорожденного… Все закружилось перед глазами, и, продолжая кричать, она провалилась в темноту…
     "Кто кричит? Где я?" - сознание вернулось к ней, как гвоздь, забитый опытной рукой. Она дернулась и поняла, что кричит она сама. Резко села на постели, зажимая рот рукой, сердце бешено колотилось где-то в горле, тело, покрытое противным холодным потом, бил озноб, перед глазами миражом стояла кошмарная сцена. Все еще слабо понимающим взглядом она обвела комнату - бледнеющее утренним светом окно, чашку с недопитым чаем на стуле рядом, горящий желтизной торшер…
    - На наших студийных - десять часов! И с вами передача "Ленивое утро" и ее ведущий … - услышала она чей-то бодрый голос из соседней комнаты.
    - "Фууу, это всего лишь сон!" - с облегчением выдохнула она и от внезапно нахлынувшей слабости, повалилась на подушку.
    Постепенно кошмар поблек и вернулись обычные, для последних дней, ощущения - тупая боль в правом виске, саднящее горло, ломота в суставах.
     "Так, что у нас на сегодня? Помыться, позавтракать, накраситься… О, а зачем краситься? Куда-то я должна была сегодня идти… А, в поликлинику… Стоп, а зачем мне туда? К какому-то неврологу…" - и тут ее подбросило на кровати: она вспомнила весь вчерашний день - визит этого мерзкого старика-врача, что не смогла позвонить Хозяину, ее шатания по улицам в бреду, ночной кошмар… Все эти картины разом навалились на нее, заставив замереть сердце и покрыв мурашками спину. Вся дрожа она встала.
     "Что делать? Что делать?" - билось в застывшем ледяным комом мозгу. Она стояла посреди комнаты с крепко зажмуренными глазами, желая только одного: чтобы вчерашнего дня не было. Мысли вихрями метались вокруг этих безответных "что делать", банальнейшего вопроса, бывшего проклятием ее жизни. Неожиданно ураган в душе остановился и носимые им цветные камешки смутных образов упали и сложились в яркую картину, пока еще нерезкую, нельзя было разглядеть деталей, но она уже точно знала, что правильную. И она поняла, что надо делать.     Она встрепенулась, и пока не исчезла решимость, чуть ли не бегом кинулась к телефону, быстро включила его и набрала такой знакомый и родной номер.
     "Ну, где же ты?" - думала она, вслушиваясь в длинные гудки вызова и чувствуя как начинает таять ее решимость. - "Не-е-е-ет, не поддавайся! Не сомневайся, так будет лучше для всех" - кричала она внутри и одновременно пытаясь вглядеться в давешнюю внутреннюю картинку. Она была все ближе, все резче, вот, как будто можно дотронуться рукой… Она начала понимать и значение этого горе-врача, и почему она не смогла позвонить, и почему ее потянуло в темный двор общаги, кишащий ублюдками, и что значит ее сон, и…
    - Алле - неожиданно в ухе раздался низкий и глуховатый голос, Его голос.
Она чуть не подпрыгнула.
    - А… Ал… Алло - наконец выдохнула она - Здравствуйте, Хозяин.
    - Ого, какие люди! - насмешливо произнес он и добавил уже сурово - Ты вчера должна была позвонить. И не позвонила. Мне даже пришлось вечером самому тебе звонить. Но ты не ответила. Ты знаешь, что тебя ждет за это?
    - Простите, я… Я все объясню! Этот дурацкий доктор… - "Господи, что я несу!!!", с отчаянием подумала она.     - Что "доктор"? Он тебе навредил? Ты валялась без сознания? Не могла доползти до телефона? Быстро рассказывай, а то у меня времени нет.
    - Да… Доктор… Да, ни при чем тут этот поганый старик!
    Пауза затянулась.
    - Я слушаю! - чуть повысив голос, произнес он.
    - Я… Хоз… - она набрала побольше воздуху в грудь - Олег, я ухожу от тебя. Прости… Но, я не могу по-другому… - как будто издалека услышала она свой голос.
    - Та-а-ак! Это еще что такое! Почему??
    - Я… Я не могу сейчас говорить, потом, я все объясню… Но так надо! Для меня… Для тебя… Прости…
    Он замолчал.
    - Ну, что ж… Ты понимаешь, что ты уже никогда не сможешь вернуться?
    - Да… Понимаю…
    - Хорошо, раз ты так решила… Но все равно - я жду объяснений! - и повесил трубку.
    Она еще некоторое время стояла, вслушиваясь в короткие гудки отбоя. В душе была космическая пустота.
     "Ну вот и все, шаг сделан" - положила она трубку на рычаг.
     "Да, мне многое надо объяснить тебе, себе… Этот придурок врач, гомеопат хренов, и стал той каплей яда, которая растворившись в моей истерзанной душе превратилась - я надеюсь! Боже, как я на это надеюсь! - в лекарство. Ведь я испытала удовольствие от постороннего, презренного, ничтожного старика… Совершенно не желая этого! Это вышло случайно, сама не понимаю как. Но это и стало символом, что я шагнула за черту, барьер, за которым начинается безумие. Помнишь, я рассказывала про свою давнюю подругу? Мне всегда казалось, что она во многом похожа на меня. Теперь я понимаю, что ее потянуло в ту темную подворотню, где толпа пьяных подростков медленно убили умную и красивую девушку. Я не хочу так! Я не хочу, чтобы "голод", эта мерзкая гидра-жажда боли, заставил меня искать наслаждение в грязи помоек и отбросов. А мой сон… Этот кошмар показал мне, что если я не изменюсь сама, то изменят меня. Так, как им надо. Даже так, как там, среди зелени травы. А ты… Я начала тебя бояться. Ведь у того вождя кочевников - у него были твои глаза! Прости… Но я должна изменить свою жизнь… Сама…"
    Женщина стояла посреди комнаты с закрытыми глазами, а по щекам потоком текли беззвучные слезы. Вдруг она почувствовала ласковое тепло на своей щеке и сквозь бриллиантовые искорки капель влаги на ресницах она увидела солнце. Ноябрьское, неожиданное, мягкое и теплое. Улыбка тронула ее губы, а солнце как будто тоже улыбнулось в ответ…      "Я кое-что забыла" - ее руки поднялись к затылку, в тишине звонко щелкнул замочек и на пол тяжело упала бархатная лента с жемчужиной на подвеске. Рядом с быстро сохнущими мокрыми пятнышками….

Обсудить или прокомментировать этот рассказ можно у нас на форуме