Посвящаю ребятам из московской рэп-группы "Центр"
Склеп подземелья, тесаный камень, жутко воняет мясом горелым,
Юная ведьма глядит отупело на тусклый рдеющий пламень
Жаровни, чадящей у тонких лодыжек, жестоко охваченных сталью
Нету сил отвернуться и сплюнуть искрошенной зубной эмалью.
Нету сил застонать, заскулить, нету сил даже сделать попытку,
Обмякла, обвисла, на косой крестовине распята...
Четвертый час пытки? Шестнадцатый? Двадцать девятый?
Все те же длинные иглы в теле, те же острые ржавые крючья,
Те же сизые губы, перекошенный рот палача,
Его мосластые, цепкие пальцы паучьи...
Голос из-под монашеского клобука, бубнящий глухо и пусто,
Все те же сухие слова дознавателя, подобные страшному костному хрусту:
- Так иль иначе заставим признаться, слышь, упертая сука?
- Заговоришь, или снова учиним долгую смертную муку...
- Заговоришь! Не таких тут ломали, народ закаленный более,
Иные кололись, увидев лишь мельком кнуты, мокнущие в рассоле...
- Баронессы, маркизы, дамы уж куда там высшего света
Банально поганили дорогое белье, увидав окружающие предметы.
- Придворная всякая шваль, борзота, забуревшая нереально
За полчаса превращалась в ничто, в половую тряпку буквально...
- Кто попроще - покрепче однако, с этим спорить не будем,
Временами сюда попадают удивительно твердые люди.
Иные - как ты вот, весь день напролет держат марку,
Но не к спеху и нам... Щас пойдем на обед, закажем пулярку,
Похлебаем винца, отдохнем, да опять воротимся - сюда же...
- Эй... Прибавь огоньку... Что-то она не шевелится даже...
Безвольная кукла - тело, набитое болью, смерть - преддверие рая...
Череп распухший до отказа наполнен багровым вороньим граем...
Родить бы хоть слово сейчас... Ведь молчанья не связана клятвой...
Уж давно бы призналась во всем, что хотят,
Если б рот не заштопали дратвой...
Никому не понять их, безликих, ведущих за истину битву...
Вот снова палач со старанием, тщательно точит бритву...
Неужто еще не остра?
Затупилась вчера,
Скрежетнув вдоль ребра?
Однако пора...
Давно уж пора...
Пора поклониться мирозданию злому,
Да в сырой каземат - на гнилую солому,
А наутро - согреться в объятиях жарких костра...
Склеп подземелья, тесаный камень, жутко воняет мясом горелым,
Юная ведьма глядит отупело на тусклый рдеющий пламень
Жаровни, чадящей у тонких лодыжек, жестоко охваченных сталью
Нету сил отвернуться и сплюнуть искрошенной зубной эмалью.
Нету сил застонать, заскулить, нету сил даже сделать попытку,
Обмякла, обвисла, на косой крестовине распята...
Четвертый час пытки? Шестнадцатый? Двадцать девятый?
Все те же длинные иглы в теле, те же острые ржавые крючья,
Те же сизые губы, перекошенный рот палача,
Его мосластые, цепкие пальцы паучьи...
Голос из-под монашеского клобука, бубнящий глухо и пусто,
Все те же сухие слова дознавателя, подобные страшному костному хрусту:
- Так иль иначе заставим признаться, слышь, упертая сука?
- Заговоришь, или снова учиним долгую смертную муку...
- Заговоришь! Не таких тут ломали, народ закаленный более,
Иные кололись, увидев лишь мельком кнуты, мокнущие в рассоле...
- Баронессы, маркизы, дамы уж куда там высшего света
Банально поганили дорогое белье, увидав окружающие предметы.
- Придворная всякая шваль, борзота, забуревшая нереально
За полчаса превращалась в ничто, в половую тряпку буквально...
- Кто попроще - покрепче однако, с этим спорить не будем,
Временами сюда попадают удивительно твердые люди.
Иные - как ты вот, весь день напролет держат марку,
Но не к спеху и нам... Щас пойдем на обед, закажем пулярку,
Похлебаем винца, отдохнем, да опять воротимся - сюда же...
- Эй... Прибавь огоньку... Что-то она не шевелится даже...
Безвольная кукла - тело, набитое болью, смерть - преддверие рая...
Череп распухший до отказа наполнен багровым вороньим граем...
Родить бы хоть слово сейчас... Ведь молчанья не связана клятвой...
Уж давно бы призналась во всем, что хотят,
Если б рот не заштопали дратвой...
Никому не понять их, безликих, ведущих за истину битву...
Вот снова палач со старанием, тщательно точит бритву...
Неужто еще не остра?
Затупилась вчера,
Скрежетнув вдоль ребра?
Однако пора...
Давно уж пора...
Пора поклониться мирозданию злому,
Да в сырой каземат - на гнилую солому,
А наутро - согреться в объятиях жарких костра...
Комментарий