Монах

[inquisitor]

Вечерело. Странствующий воин-монах подходил к призрачному в надвигающихся сумерках замку Воспитания Чувств. Над его левым плечом едва уловимым облачком рдел чувственный образ. Он усмехнулся, снял с правой ладони перчатку и прикоснулся пальцами к красноватым отблескам...


Он смотрел на её спину. Хорошо сложенная женщина стояла, вытянувшись на цыпочки. Веревка, опутывающая её запястья, подтягивала её тело вверх. Красива. Он смотрел на линии её тела, его взгляд медленно скатывался по контуру предплечья, нырял во впадину подмышки, скользил по боку туловища на округлость бедра. Красиво. Очень красиво, плавно и округло... Но почему же?!...


Стройное тело опутывали веревки. Несложная обвязка «рыбка» аккуратно расчерчивала её на части. Он не был в этом мастером. Но ему очень хотелось - и за некоторое время веревки опутали её тело так, что ему понравилось. Не только туловище, руки и ноги тоже охватили веревочные петли, разделяя их на отдельные части. И удерживая её от излишних движений — он усмехнулся этому своему достижению.


Красиво. Красивым было расчерченное веревками тело. Красиво рассыпавшиеся по спине тяжелые каштановые волосы. Она неспокойно переминалась с ноги на ногу — и её пяточки тоже были очаровательными... Так почему же?!...


Он подошел к ней, уверенными движениями собрал волосы и завернул в тугой узел на макушке. Приблизил свое тело к её, почти касаясь её кожи. Ощутил мягкое тепло и струящиеся между телами потоки воздуха. Поднял руки, коснулся её ладоней, сжал их в своих. Постоял так долгое мгновение, ощутил её попытку откинуться, прислонится к его телу — и отпрянул. Ну зачем она так?..


Его пальцы прочертили ту линию, которую он разглядывал — от запястий к бедрам. Подпрыгивая на шершавых линиях веревок, окунаясь в мягкую податливость женского тела. М-да...


Негромко зазвучала музыка. Тревожащий переливами ритм Mojave Karunesh. Искорки колокольчиков, протяжная мелодия чего-то похожего на духовые, четкий ритм басов, отдаленно напоминающих ударные... Он добавил к этому шум флоггера, не сразу попав в подобающее ему место... И как же ей объяснить именно вот это?


Флоггер начал свой танец. Левая лопатка, правая, левая ягодица, правое бедро... Следующая композиция в плеере была более динамичной, мелодия сильнее изменялась — и флоггер бросался от предплечья к голени, прихватив пару раз по расчерченным веревками ромбам туловища... Он танцевал... Шлепок снизу по ягодицам, прямой в правое плечо, завихряюще-режущий в левую подмышку — а потом плавное скольжение вдоль позвоночника. Пара всплесков по бокам, а потом россыпью острых касаний самыми кончиками — вверх, к подмышке. И длинный захлест на грудь...


...Он танцевал...
….......


Уже потом, выйдя из транса, он посмотрит ей в глаза. Поняла ли?...




Монах усмехнулся в усы. Предвкушая, как опять заворочаются потревоженные призраки, он пришпилил к доске объявлений свое.

[CAB]

Re: Монах

Красиво...

[Ranimaya]

Re: Монах

:)), давно Вас не было. Спасибо, люблю Ваше творчество

[irma]

Re: Монах

Уже потом, выйдя из транса, он посмотрит ей в глаза. Поняла ли?...

Конечно поняла!:)Красиво!

[inquisitor]

Иголки

Первый заказ отыскался на удивление быстро. Серой мышью промелькнул образ-затравка, проскользнул в щель доспехов, защекотал по ногам и острые мышиные зубки прошлись по его крайней плоти...

Он лежал на кровати с раздвинутыми ногами. Ноги, как и руки, были широко растянуты и надежно привязаны. Повязка на глазах заставляла его переключится на слух и ощущения тела. Что-то очень мягкое прощекотало по его обнаженной коже...

Небольшая аккуратненькая женщина стояла над ним, держа в руках павлинье перо. Небольшая неуверенность ощущалась в её жестах и её позе. Она раздумывала, прислушивалась к себе — и наконец решилась. Павлинье перо заплясало по телу мужчины, выписывая замысловатые узоры. Мужчина вздрогнул, засмеялся, а через некоторое время по его телу покатились неудержимые спазмы от щекотки...

Он стонал и извивался — а она внимательно смотрела на него. Вот в его чертах промелькнула усталость, она отложила перо и взяла в руку иголочки. Легкими вибрирующими движениями она начала покалывать его в тех местах, которые наиболее были подвержены воздействию щекотки...

… Он застонал. «Что ты выбираешь — перо или иголки?» - предложила она. «Перо» - едва слышно выдавил он и снова забился в судорожных спазмах невыносимой щекотки. «Боли» - попросил он через некоторое время, вконец устав бороться с неуловимостью прикосновений. И первая иголка проткнула его кожу на лобке...

Она была не умолима. Иногда она позволяла ему отдыхать, поглаживая его ладонями или ступнями, наступая на него или ложась. Но потом снова задавала вопрос — и давала то, что он просил. Она была изобретательна — ни одна иголочка не вошла в тело так же, как предыдущая. Она дразнила, обманывала, немного накалывала кожу — а потом резко прокалывала в другом месте, то тянула медленно, миллиметр за миллиметром, то ковырялась иголкой в ранке, пока не извлекала из него стон...

Ряд иголок на лобке, стоящий частоколом, остриями к ногам. Второй чуть выше, по складочке, которая отделяет лобок от живота. Ряды иголок - «Тесемочки» в углублениях, «где ноги крепятся к туловищу». Горизонтально расположенные иголки у нижнего края мошонки. А пара из иголок — на самых выпуклых частях мошонки. Как он стонал, когда она их втыкала!

Она чередовала неистовую щекотку, скупые ласки и остроту иголок, уже не задавая вопросов. «Чудные чулочки!» - подумала она, завершая круг из иголок на бедрах, в тех местах, где бы расположилась резинка чулок. Боль от втыкаемых в мышцы иголок заставила его потерять остатки совершенно не нужного в данной ситуации самоконтроля...

А потом был секс. Она аккуратно села на него, не вынимая иголок. Дикая помесь боли и наслаждения. Чего больше? Это уже давно было не важно...

… Вроде так. «Генерация завершена» - пропищал анализатор. Монах отпустил образ и задумался. Он бы и сам был бы не прочь его реализовать — всё-таки на это время чужие фантазии стали его собственными. Или просто проявили в нем то, чего он не замечал в себе раньше? Не важно. Возможности реализовать нечто подобное вроде пока не подворачивается, места не оказалось ни у него, ни у заказчика. И с легкой грустью Монах стер порожденное со своего сознания.

[mouse_tm]

Re: Монах

Получился прекрасный рассказ... ...все акценты расставлены...

[inquisitor]

Верхняя

Монах проследил за уплывающим густо-коричневым образом плей-пирсинга. Вот он отразился от одной из женщин, аккуратно миновал другую, с размаху врезался в третью — и его накрыло волной обратки...

Она раздраженно стукнула аптечной дверью. Ну что ж это, в самом деле такое! Чего это она краснеет и запинается, как девушка, решившая в первый раз купить презерватив? А тут ещё ситуация, как в анекдоте, эта глупая аптекарша раскричалась на всё помещение: «Маш! Где у нас иголки без шприцов были? Их обычно никто не покупает — кому ж они нужны, без шприцов-то?! А тут женщина хочет сразу сотню, всю коробку забрать, понадобились ей зачем-то...».

Она прошла десяток шагов и начала немного успокаиваться. Да уж, подловил он её. Хорошо подловил. И ещё кто — её собственный нижний! Подловил в тот момент, когда она расслабилась за кальяном, когда ничего не угрожало в уюте отблесков монитора — и умудрился невинный треп в аське вывести на данное ему обещание. Можно было бы конечно послать — ведь она Верхняя! Но она вспомнила его невыносимую манеру выражать свое отношение совершенно без слов: изгибом брови, как-то вроде бы случайно не завершенным жестом, мимолетным выражением лица или позой — и решила действовать до конца.

Почему-то не сразу она поняла, чем ей грозит это обещание. На словах было всё просто — поиграть в плей-пирсинг. Ничего вроде сложного или страшного — она причиняла куда большую боль своим нижним. А тут...
От мысли о том, что ей предстоит, её снова начало подташнивать. Перед глазами вставала картинка исколотого иголками тела, явственно слышался запах мужской промежности с невыносимо приторным запахом крови. Она мотнула головой. Когда-то она училась на медсестру и тогда вроде у неё не было никаких проблем с тем, чтобы протыкать кому-то кожу или даже надрезать нарыв...

Ладно, ты сильная! И Верхняя к тому же! Так что не следует позволять себе так расплываться. Иголки в сумочке, полный комплект, веревки, кусочки меха, перья и прочая лабудень для сессии у неё есть дома. Так вперед к очередной победе!

Но всё-таки она задаст ему! Умудрился так подловить! Она даже за иголками его не отправила, почему-то посчитала, что их она должна приобрести сама. С чего бы это?

Ну чего ж ты хотела?! Сама попросила себе опытного нижнего, когда надоело возится с сопливыми одногодками. И получила...

Он и вправду её многому научил. Даже пороть научил. Тут она снова густо покраснела. М-да, наверное приятней лежать под его плетью, чем снова услышать это его коронное «Ну, наверное, ой!», в котором он умудрялся сплести одновременно столько сарказма, недоумения, сожаления, что у неё слезы на глаза наворачивались. И методы учить у него ещё те! С той же поркой — отобрал плеть, сдернул с неё короткую юбочку, сказал: «Ты делаешь вот так! А нужно — вот так!». Синяк остался от его первого удара знатный и надолго заставил её осторожно относится ко всем проказливым летним ветеркам.

Но тут... Чего ж это он подмешал в словесный поток, который умудрился так аккуратно ей скормить? Там было что-то про «брать» и «давать». О том, что раздвигать ноги и махать плеткой — это ещё не обозначает «давать». Что это всё тоже - «брать». О том, что «давать» - это нечто другое... И что она сможет научится «давать» в этой сессии, потому что «брать» это она не сможет. Блин, но почему так тошнит-то?

[inquisitor]

Верхний

Монах прищурился - обломок чужой жизни вился у него около бедер и никак не хотел уходить. Заказчик снова прислал ему работу - продолжение той истории с иголочками...

Они пробирались окольными дворами. Хотя кому какое дело было до прогуливающейся вечером парочки? Но она почему-то настаивала на конспирации, много говорила о конфиденциальности, о том, что слухи в среде тематиков распространяются очень быстро и громко. Он пожимал плечами — ему нравились авантюры, он не боялся вляпаться в какую-то историю. «Я не делаю ничего, за что бы мне было стыдно, если это станет известным всем» - как-то написал он ей в аське.


Маленькая квартирка на 3-м этаже, переоборудованная под офис. Она привела его туда. Лампочки не зажигали, им было достаточно света фонаря, льющегося через окно. Было тепло. Через некоторое время он оказался распятым на офисном столе. Перышко в её руках творило чудеса. Острые иголки порождали не менее острые вскрики неожиданности и протяжные стоны боли. Он был уже почти на пике, когда раздался стук входной двери, топот ног и сквозь повязку пробился яркий свет лампы.


«Так, и что мы тут имеем?!!» - послышался суховатый мужской голос. - «С моей нижней, в моем офисе, на моем столе!...»
«Что ты делаешь?» - прозвучало громовым раскатом куда-то в угол.
«Тренируюсь!» - сдавленно пискнула она.
«Вытащи из него эту гадость» - мужской голос немного дрогнул. - «Пока ты ещё в состоянии стоять...»
«Верхней быть захотелось? Ну хорошо, ты будешь сверху. Ложись на него!» - властный голос не оставлял возможности ослушаться. Хлопнул ящик, в воздухе свистнула плеть.


Небольшое женское тело не закрывало его торс. Но пах был прикрыт — и то уже хорошо. Плеть свистнула — и её тело встрепенулось. Разогревать Верхний не был намерен.


Временами плеть доставала до его боков. Было уже не сладко. Он ощущал вздрагивающее и вжимающееся в него женское тело — и в голове пробегала мысль о том, что внизу иногда бывает быть лучше. А вот по ногам им доставалось одинаково — и он снова восхищался силой этой хрупкой на вид женщины.


Наконец Верхний просунул руки и поднял обмякшее женское тело. Отнес его в соседнюю комнату, вернулся и сдернул узлы веревок. «У тебя есть пять минут на то, что бы убраться отсюда».


Верхний вздрогнул — он не ожидал, что тот парень будет смотреть ему в лицо после этой порки. Во взгляде парня читалось спокойствие и мягкое любопытство. И ещё в этом взгляде начало проявляться кое-что ещё. Верхний пригрозил ему кулаком и отвернулся глядеть через дверь в соседнюю комнату, куда он смотрел сначала.

[inquisitor]

Верхний 2

Дверь захлопнулась. Есть ещё несколько минут на то, чтобы обдумать ситуацию, пока его нижняя витает в облаках. Суховатого вида мужчина стоял в проеме двери и внимательно смотрел в комнату, где на диване лежала завернутая в одеяло женщина.

Ладно, начнем с конца. Её глаза... В них вспыхнуло очень многое. Слишком многое для нескольких мгновений. Как она потерлась щекой о его грубую щетину, когда он относил её в комнату! А как ложилась на того парня в ожидании порки! М-да, ситуация, блин...

Тот парень явно не промах. Достаточно было ему начать стонать или закричать - и тогда убрать его из её сознания можно было бы одной фразой о том, что слабак и сопля. Но не слабак и не сопля. К тому же она так его раздраконила... И теперь тот парень станет проблемой, тем более, что он тоже похоже — Игрок. Но с этим разберемся позже.

То, что всю эту ситуацию закрутила она — совершенно понятно. Даже дверь не дала закрыть — ведь уходя, парень аккуратно её захлопнул. Так что постановляем это фактом — она специально привела его в этот офис, и специально разложила на столе — ведь на диване было бы привычнее. Каким макаром он сам оказался в офисе в столь позднее время - это не важно, судьба и не такие штуки выкидывает. В том, что он придет — она почти не сомневалась. Или по крайней мере, очень надеялась.

Надеялась... Когда он вошел в комнату, в её глазах был не испуг — там было ожидание. Чего она ждала? Что он развернется и уйдет навсегда? Скорее всего, такой ход мысли ей присущ. Этого она боялась больше всего — и всё-таки рисковала... Поэтому когда он сказал ей лечь — она это делала, вся светясь и сияя. Не ушел, не бросил! А наказание она заслужила — но какая мелочь эта боль по сравнению с тем, что не ушел, не бросил! М-да, девочка, знала бы ты, что ситуацию выстроила не менее филигранно и безжалостно, чем загоняла иголки в яйца тому типу. Мои яйца ты, девочка, держишь не менее крепко. Если бы я ушел — то всё бы досталось тому парню: и нижняя, и, через некоторое время, и стол и офис. Ведь отдаю себе отчет, что большая часть этого бизнеса строилось на уникальной способности этой невзрачной на вид, серой как мышка, женщины просачиваться в наименьшие щелки и отыскивать бриллианты казалось бы в совершенных мусорниках. Да и просто бы не простил себе такого бегства — и оставил бы всё, что о нем напоминало. Вот этого она понять не могла — и поэтому считала, что отчаянно рисковала. Да, у женщин с этим проще. Куда проще...

Ну вроде всё. Пошевелилась. Пора идти к ней.

[inquisitor]

Диалог

- Быть ведомой.
- А если через тьму, черные ветки, цепляющие волосы, через скользкие камни, холодную жижу болот?
- Да.
- Руины чужих душ, неверие и безнадегу?
- Да.
- Сквозь боль в его глазах? Сквозь его отчаянье? Сквозь его безсилие?
-

Ваш ответ?

[Ranimaya]

Re: Монах

Уххх :)
Вы как всегда порадовали:)

[Loriss]

Re: Монах

Прочла... Задумалась... Очень душевно, тронуло!!!! Спасибо Вам за ваше творчество!!!!!!!!!

[inquisitor]

Ты пришла сюда поговорить о любви...

Она сидела перед ним в треть оборота, спиной к нему. Очаровательно круглые ягодицы. Плавные переливы мышц стройной спины. Трогательно нежные округлости плечей. Спадающие на часть спины и правое плечо пряди длинных волос. В том ракурсе, в котором она сидела, красиво выделялась на фоне темной шторы подтянутая грудь с дразнящим соском.

Розовые пятки под округлостями попки. Небольшие очаровательные ступни оканчивающиеся трогательно крохотными пальчиками.

«Ты будешь в безопасности, пока ты будешь для меня красивой. Пока ты будешь удерживать мое внимание на своей красоте, грациозности, плавности... Я наслаждаюсь этим. Мне очень это нужно».

Его взгляд скользил по линиям её обнаженного тела.

«Медленно и спокойно повернись ещё чуть-чуть влево» - услышала она его мягкий голос. Она повиновалась, стараясь максимально сохранять внутреннее спокойствие. Пока ей это удавалось.

«Ты наверное знаешь, что змеи не любят резких движений. Они бросаются на то, что резко двигается. И кусают насмерть. Поэтому постарайся быть максимально плавной. В этой игре я не буду брать ставкой твою жизнь. Но правила останутся теми же: если твои движения будут нелепыми — ты получишь боль. Если ты посмеешь бросить в меня свою вульгарность, грубость, пошлость и тем самым разрушишь мое очарование тобой — мой хлыст заменит тебе змей».

Пока ей это удавалось. Однако перед завязанными глазами то и дело вспыхивали разные картинки, в голове всё чаще проносились мысли протеста. И в один из моментов её плечо обожгла боль.

«Это было раздражение. Оно обожгло мои чувства — и я вернул это ощущение твоему телу».

«Кроме того, ты близка к тому, чтобы сделать очередную глупость. Я понимаю, удар был не сильным и неожиданным для тебя. Поэтому ты не решила, как на него отреагировать. Однако я настоятельно призываю быть тебя честной перед собой — ты должна кричать, когда тебе больно. И делать это максимально искренне — иначе фальшь исказит твои черты и я буду повторять эту боль, пока ты не перестанешь фальшивить».

Ты пришла сюда поговорить о любви... Первое, что я тебя попросил — это отбросить всё, что тебе не принадлежит. Ты сняла одежу — и я наслаждался твоим видом. Я попросил тебя отбросить всё, что не принадлежит тебе в твоем разуме — и наслаждался твоим спокойствием.

Что я ещё могу сделать для тебя? Чтобы ты наслаждалась разговором о любви ещё больше?

[inquisitor]

Свеча

Она лежала на спине на полукруглой крышке древнего сундука. Тело было выгнуто дугой, руки и ноги оттянуты веревками в стороны и вниз и безпомощно болтались в воздухе. Голове не было опоры, поэтому посопротивлявшись некоторое время, она была вынуждена опустить её вниз, максимально прогнув шею назад. Она смотрела на мир и мир вокруг её был вверх ногами.

Сначала ей стало трудно дышать. Натянутые мышцы груди и живота никак не хотели впускать воздух в легкие. А руки, ноги и даже голова продолжали растягивать их своим весом. Ей стало страшно, она попробовала подергаться — это ни к чему не привело.

Он с ласковой улыбкой смотрел в её испуганные глаза. Казалось, что он едва сдерживает себя, чтобы не подойти к ней. Это почему-то её успокоило.

Спустя некоторое она расслабилась. Оказалось, что дышать можно и в таком положении. И даже ничего не мешает. А полностью открытая поза ей даже начала нравится. Он подошел к ней, игриво пощекотал ей ступни, вызвав у неё приступ повизгивания и сдавленного смеха. Пробежался пальцами по напряженным мышцам, заставляя их расслабляться. Это было немножко больно и очень сладко.

А потом он поставил ей на низ живота, почти на самый лобок, свечу. Обыкновенную свечку-плошку в стандартной алюминиевой баночке. И продолжил дразнить её, больше лаская, чем стараясь причинить боль.

Сначала свечка ей понравилась. Она была теплой. Она притягивала её внимание вниз и это делало её настроение игривым. Она даже с небольшим сожалением подумала, что на этот раз дело тем и окончится — её Верхний был с ней почему-то чрезвычайно осторожным и даже, как ей временами казалось, местами нерешительным.

Он ещё чуть поласкал её, погладил ей живот, грудь, поиграл с очаровательными сосочками — и ушел. Сначала ей стало скучно. А потом она ощутила, что свеча внизу живота стала горячей.

Через некоторое время жжение стало трудно выносимым. Парафин в свечке выгорал, огонь опускался всё ниже и сильно нагревал алюминиевую баночку. Самое плохое было в том, что боль была постоянно в одном месте. Она попробовала пошевелится, чтобы сдвинуть баночку в другое. У неё ничего не получилось, а боль, казалось, стала только сильнее.

Зато она обнаружила кое-что другое. У края сундука, под бедрами, были закреплены две иглы. Она могла шевелится так, что они впивались в её кожу. Новая боль приносила облегчение. Она на время ослабляла мучения от горящей на животе свечки.

А потом пришел он. Наклонился у ног — и отобрал иголки. И снова ушел. У неё на глазах заблестели слезы.

Он вернулся с глухим хлопком в воздухе мягкого замшевого ремня. Пощекотал им её тело. Легонько провел по соскам. Потом ещё раз и ещё раз. Она слабо улыбнулась. Боль внизу живота изводила её.

Он легонько шлепнул её по животу. Потом чуть выше. Она застонала от удовольствия — это на время дало ей возможность отвлечься от боли ожога, причиняемой свечой. Он посмотрел на неё насмешливо и шлепнул пару раз по бицепсам. Это ей не понравилась.

А потом ремень опускался на её грудь, отвлекая и развлекая её. Один удар оказался слишком сильным, и она поморщилась. Он опустил ремень, подошел к ней со стороны головы, нежно сжал её голову ладонями, приподнял её и поцеловал. Поцелуй был долгим. Очень долгим и очень сладким. Она старалась всю себя переместить в лицо и губы. Она впитывала каждый оттенок прикосновений его губ. Она хотела, чтобы этот поцелуй никогда не кончался — где-то внизу безпощадно горела свеча.

Удары ремня плясали по её телу, временами стихая до поглаживаний, временами становясь резкими и обжигая своей хлесткостью. Она плавала в этих волнах. Когда удары были хлесткими, ей хотелось, чтобы они были помягче. Когда они становились ласкающими — ей хотелось боли, которая бы заглушила боль ожога внизу живота.

Грудь, живот, бедра... Больше всего она хотела, чтобы он сбил ударом свечу. Ниже, ещё ниже — слышалось в её стонах. Она принимала боль и желала, чтобы эта боль продвинулась к лобку. А он обманывал её, перебрасывая ремень на бедра. И она начинала хотеть, чтобы боль поднялась по нежной внутренней поверхности бедра к сводящей с ума боли от горящей свечи...

Когда в ней почти не осталось сил, он исполнил её желание. Сильный, на всю силу замаха удар по промежности. И почти тотчас же перевернулась свеча на животе, выливая остатки расплавленного парафина на её живот. Жар обжег ей живот, огненные струйки потекли по беззащитной коже, стекая по бокам. Она не знала, где боль от удара по самому нежному, а где — от обжигающего парафина...

[Ranimaya]

Re: Монах

ой, Вас так давно не было, я скучала