СТОМАТОЛОГИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ
Автор: Severin
Зубы у меня разболелись к вечеру пятницы, как это всегда бывает по закону подлости. Конечно, можно было бы наутро субботы пойти в нашу районную поликлинику – с острой болью там принимали и в выходные дни, но к этим коновалам я закаялся ходить уже много лет назад. Делали они очень больно, да к тому же ещё и плохо. Пломбы, ими поставленные, очень скоро вылетали, ранки после удалённых зубов потом долго и сильно болели. Поэтому за стоматологической помощью я ходил в одну небольшую коммерческую клинику, куда меня в своё время привёл один из моих приятелей. Она занимала всего два кабинета и небольшой коридорчик в одном старом доме, которые были переоборудованы из ранее находившихся здесь жилых квартир. И хотя платить за услуги здесь приходилось достаточно дорого, но оно того стоило. Врачи там были очень квалифицированные и внимательные и работу свою выполняли на совесть. Имелось там и современное медицинское дорогое оборудование, и необходимые препараты. Но вот беда, в субботу и воскресенье они не работали.
Поэтому выходные дни я провёл в поглощении лошадиных доз анальгетиков и приёме всяких полосканий, кое-как утихомиривая боль, но чем дальше, тем это мне удавалось сложнее. И к вечеру воскресенья мне уже стало казаться, что до утра я не доживу. Щека раздулась почти до самого глаза, я уже стал побаиваться каких-то более серьёзных осложнений. Я позвонил главному доктору этой клиники Николаю Александровичу Берёзову (его домашний телефон у меня, по счастью, был). Он меня внимательно выслушал, дал некоторые рекомендации и велел приходить в понедельник с утра. На этом разговор был закончен, и сейчас уже ничего нельзя было сделать, надо было только как-то пережить эту ночь. Уж не знаю, как мне это удалось, помогли, конечно, советы опытного врача, но рано утром в понедельник, чуть не лая от боли, я помчался в эту коммерческую поликлинику. По счастью она уже открылась. Посетителей в такой ранний час ещё не было. Я постучался в кабинет и открыл дверь.
Она стояла ко мне спиной, что-то разбирая на столике за большим стоматологическим креслом. На ней был белый врачебный халат. На мой стук она обернулась, и я увидел, что это совсем не та медсестра, которую я знал, и которая часто ассистировала Николаю Александровичу во время его священнодействий над пациентами, сидящими в этом кресле.
– Здравствуйте, – сказал я, – а Николай Александрович будет сегодня?
– Будет позже, – ответила она.
Несмотря на своё состояние, я не мог не отметить про себя, что эта новая медсестра была весьма миловидна, и голос её был приятным и певучим, а белый медицинский халат не мог скрыть рельефностей её отличной фигуры. Она внимательно посмотрела на меня.
– Вы Северов? – спросила она.
– Да, – ответил я.
– Николай Александрович сказал, что вы придёте, садитесь.
И она показала на кресло.
Мне стало немного не по себе. С одной стороны я был несколько разочарован отсутствием врача, которого я хорошо знал и которому доверял. И тем, что сейчас мои проблемы будет решать совершенно мне не знакомый человек. Но с другой стороны к этому разочарованию примешивалось какое-то странное любопытство. Не скрою, эта молодая привлекательная женщина мне понравилась – именно как женщина. И хотя в данной ситуации, казалось бы, её внешние женские достоинства не имели ровным счётом никакого значения, главное было то, какой она врач-стоматолог и сумеет ли она оказать мне необходимую помощь, тем не менее, именно этот «женский» фактор противопоставил себя моему вполне понятному беспокойству.
Она, видимо, заметила мои колебания.
– Меня зовут Наталья Сергеевна, – мягко сказала она, – не волнуйтесь, садитесь в кресло, всё будет хорошо.
Я сел в хорошо знакомое мне большое кресло. Она присела рядом, на высокий табурет, прямо передо мной, совсем близко.
– О-о, – пропела она, ощупывая мою щёку, дело серьёзное. Давно это у вас случилось?
– В пятницу заболело, – сказал я.
– Надо было сходить в вашу районную поликлинику, первую необходимую помощь они бы вам оказали. А потом бы пришли к нам. Как вас зовут?
– Сергей.
– Серёжа, откройте рот.
Я открыл рот, устремив взгляд в лампу на потолке. Щёлкая какими-то инструментами, которые я не видел, Наталья Сергеевна начала обследовать мою ротовую полость. Я немного скосил глаза и увидел её лицо в ярком свете. У неё были большие синие глаза и длинные ресницы. Алые полные и, как мне показалось, чувственные губы были слегка приоткрыты. Внезапно она сделала чуть заметное движение своими длинными пальцами, и меня пронзила резкая и острая боль.
– А-айй! – вскрикнул я.
– Больно? – она посмотрела мне прямо в глаза.
– Н-ну, да, – кивнул я.
Она усмехнулась.
– Ну это неудивительно. У вас там целый нарыв образовался. Идите, сделайте рентген и возвращайтесь.
Я спустился вниз, где была у них рентген-лаборатория. И вскоре вернулся в кабинет к Наталье Сергеевне с маленьким снимочком, который она внимательно посмотрела.
– Ну что ж, – резюмировала она, – будем вскрывать. Насчёт боли не беспокойтесь, я сейчас сделаю вам укол.
Она действительно собралась сделать мне укол, в её руках появился шприц. Но те, кому делали такой укол, прямо в десну, знают, что он и сам по себе небольшое удовольствие. Я напрягся ещё до того, как она ввела иглу мне в десну. Наталья Сергеевна заметила это.
– Потерпите, – сказала она, – это быстро.
И после этого я почувстовал резкую боль, которая особенно чувствовалась в воспалённой и раздражённой десне. Наталья Сергеевна наклонилась совсем близко к моему лицу, и сквозь запах эфира и вообще медицинского кабинета я почувствовал лёгкий аромат её духов.
- Больно? – вновь спросила она.
Я почувствовал, что близость этой интересной красивой женщины действовала на меня совершенно особо, и боль, которую она мне сейчас причиняла, тоже воспринималась мной совершенно иначе, чем та обычная боль, которую мне доводилось терпеть в кресле дантиста. Как ни странно, эта боль даже доставляла мне некоторое удовольствие. Хотя, если бы я покопался в глубинах своего сознания или даже подсознания, я бы понял, что ничего такого уж странного здесь нет. Наоборот, всё очень даже логично.
– Ничего, – прошамкал я в ответ на её вопрос. Она чуть заметно улыбнулась. Затем она сделала укол ещё в два места моего больного рта.
- Посидите немного, – произнесла она своим певучим голосом.
А что мне ещё оставалось делать. Конечно же, я стал сидеть и ощущать, как моя ротовая полость постепенно стала неметь. Это значило, что моя верхняя челюсть замораживается, и теперь мне не должно быть больно от её манипуляций с моими зубными нервами. Мне не будет больно. «А так ли уж это хорошо? – вдруг подумал я. – И стоит ли это обезболивание лишения меня некоторого вполне определённого удовольствия, которое могло быть понятно лишь немногим?».
Но укол уже был сделан. И делать выбор было уже поздно.
– Занемело? – спросила Наталья Сергеевна через некоторое время.
– Угу, – промычал я.
Она снова села на высокий стул возле меня. И её красивое лицо нависло надо мной. Я смотрел на неё снизу вверх, и мне это очень нравилось. Именно смотреть на неё снизу вверх. А ещё больше бы мне понравилось, если бы я смотрел на неё, вообще лёжа на полу, а она бы стояла надо мной. Это я сейчас понял совершенно точно.
– Откройте рот, – велела она.
На этот раз мне это было сделать затруднительно – моя челюсть была как задубевшая. Но когда мне это удалось, начались обычные стоматологические процедуры – вскрытие нарыва, прочищание каналов, удаление нерва. Лекарство, введённое мне Натальей Сергеевной, было качественное, никакой боли я не чувствовал. Но я вспоминал свои страдания при тех же самых процедурах в нашей районной поликлинике, в которой ничего не было, никаких этих обезболиваний. Каждое движение пальцев врача, удалявшего мне нерв, отзывалось острой болью. И я выходил от него весь измученный. А пальцы Натальи Сергеевны легко порхали у моего раскрытого рта, не причиняя мне никаких страданий. Физических страданий. Но мне всё равно было несколько не по себе. Ибо чем дальше, тем больше меня начало одолевать странное желание. Мне хотелось испытывать ту боль, как в районной поликлинике, которой я так боялся. Но чтобы эта боль исходила не от тех врачей, а вот от этой женщины, сосредоточенно смотрящей на мои челюсти. Я и сам от себя такого не ожидал, несмотря на все мои мазохистские склонности. Много раз я представлял себя под ударами хлыста или плети, которую держит ручка красивой властной женщины, а её ножка в изящном сапожке или туфельке в это время прижимает мою голову к полу. Вот такой своеобразный антураж, вот такая своеобразная боль, причиняемая в вот таких весьма своеобразных обстоятельствах. И такие картины страшно возбуждали меня. А когда мне и в самом деле довелось реально оказаться в такой ситуации (девушка, которая мной тогда занималась, надо сказать, была очень впечатляющей и умелой), я понял, что это для меня одно из высших наслаждений в жизни. Боль от её хлыста, которым она настёгивала мою голую задницу, зажав мою голову между своими красивыми ногами, была весьма чувствительной. Но мне хотелось, чтобы она продолжалась ещё и ещё и даже усилилась. Мне было всё мало. И когда девушка, видимо устав, перестала стегать, я, к её изумлению, чуть не возопил: «Прошу Вас, ещё!»
Автор: Severin
Зубы у меня разболелись к вечеру пятницы, как это всегда бывает по закону подлости. Конечно, можно было бы наутро субботы пойти в нашу районную поликлинику – с острой болью там принимали и в выходные дни, но к этим коновалам я закаялся ходить уже много лет назад. Делали они очень больно, да к тому же ещё и плохо. Пломбы, ими поставленные, очень скоро вылетали, ранки после удалённых зубов потом долго и сильно болели. Поэтому за стоматологической помощью я ходил в одну небольшую коммерческую клинику, куда меня в своё время привёл один из моих приятелей. Она занимала всего два кабинета и небольшой коридорчик в одном старом доме, которые были переоборудованы из ранее находившихся здесь жилых квартир. И хотя платить за услуги здесь приходилось достаточно дорого, но оно того стоило. Врачи там были очень квалифицированные и внимательные и работу свою выполняли на совесть. Имелось там и современное медицинское дорогое оборудование, и необходимые препараты. Но вот беда, в субботу и воскресенье они не работали.
Поэтому выходные дни я провёл в поглощении лошадиных доз анальгетиков и приёме всяких полосканий, кое-как утихомиривая боль, но чем дальше, тем это мне удавалось сложнее. И к вечеру воскресенья мне уже стало казаться, что до утра я не доживу. Щека раздулась почти до самого глаза, я уже стал побаиваться каких-то более серьёзных осложнений. Я позвонил главному доктору этой клиники Николаю Александровичу Берёзову (его домашний телефон у меня, по счастью, был). Он меня внимательно выслушал, дал некоторые рекомендации и велел приходить в понедельник с утра. На этом разговор был закончен, и сейчас уже ничего нельзя было сделать, надо было только как-то пережить эту ночь. Уж не знаю, как мне это удалось, помогли, конечно, советы опытного врача, но рано утром в понедельник, чуть не лая от боли, я помчался в эту коммерческую поликлинику. По счастью она уже открылась. Посетителей в такой ранний час ещё не было. Я постучался в кабинет и открыл дверь.
Она стояла ко мне спиной, что-то разбирая на столике за большим стоматологическим креслом. На ней был белый врачебный халат. На мой стук она обернулась, и я увидел, что это совсем не та медсестра, которую я знал, и которая часто ассистировала Николаю Александровичу во время его священнодействий над пациентами, сидящими в этом кресле.
– Здравствуйте, – сказал я, – а Николай Александрович будет сегодня?
– Будет позже, – ответила она.
Несмотря на своё состояние, я не мог не отметить про себя, что эта новая медсестра была весьма миловидна, и голос её был приятным и певучим, а белый медицинский халат не мог скрыть рельефностей её отличной фигуры. Она внимательно посмотрела на меня.
– Вы Северов? – спросила она.
– Да, – ответил я.
– Николай Александрович сказал, что вы придёте, садитесь.
И она показала на кресло.
Мне стало немного не по себе. С одной стороны я был несколько разочарован отсутствием врача, которого я хорошо знал и которому доверял. И тем, что сейчас мои проблемы будет решать совершенно мне не знакомый человек. Но с другой стороны к этому разочарованию примешивалось какое-то странное любопытство. Не скрою, эта молодая привлекательная женщина мне понравилась – именно как женщина. И хотя в данной ситуации, казалось бы, её внешние женские достоинства не имели ровным счётом никакого значения, главное было то, какой она врач-стоматолог и сумеет ли она оказать мне необходимую помощь, тем не менее, именно этот «женский» фактор противопоставил себя моему вполне понятному беспокойству.
Она, видимо, заметила мои колебания.
– Меня зовут Наталья Сергеевна, – мягко сказала она, – не волнуйтесь, садитесь в кресло, всё будет хорошо.
Я сел в хорошо знакомое мне большое кресло. Она присела рядом, на высокий табурет, прямо передо мной, совсем близко.
– О-о, – пропела она, ощупывая мою щёку, дело серьёзное. Давно это у вас случилось?
– В пятницу заболело, – сказал я.
– Надо было сходить в вашу районную поликлинику, первую необходимую помощь они бы вам оказали. А потом бы пришли к нам. Как вас зовут?
– Сергей.
– Серёжа, откройте рот.
Я открыл рот, устремив взгляд в лампу на потолке. Щёлкая какими-то инструментами, которые я не видел, Наталья Сергеевна начала обследовать мою ротовую полость. Я немного скосил глаза и увидел её лицо в ярком свете. У неё были большие синие глаза и длинные ресницы. Алые полные и, как мне показалось, чувственные губы были слегка приоткрыты. Внезапно она сделала чуть заметное движение своими длинными пальцами, и меня пронзила резкая и острая боль.
– А-айй! – вскрикнул я.
– Больно? – она посмотрела мне прямо в глаза.
– Н-ну, да, – кивнул я.
Она усмехнулась.
– Ну это неудивительно. У вас там целый нарыв образовался. Идите, сделайте рентген и возвращайтесь.
Я спустился вниз, где была у них рентген-лаборатория. И вскоре вернулся в кабинет к Наталье Сергеевне с маленьким снимочком, который она внимательно посмотрела.
– Ну что ж, – резюмировала она, – будем вскрывать. Насчёт боли не беспокойтесь, я сейчас сделаю вам укол.
Она действительно собралась сделать мне укол, в её руках появился шприц. Но те, кому делали такой укол, прямо в десну, знают, что он и сам по себе небольшое удовольствие. Я напрягся ещё до того, как она ввела иглу мне в десну. Наталья Сергеевна заметила это.
– Потерпите, – сказала она, – это быстро.
И после этого я почувстовал резкую боль, которая особенно чувствовалась в воспалённой и раздражённой десне. Наталья Сергеевна наклонилась совсем близко к моему лицу, и сквозь запах эфира и вообще медицинского кабинета я почувствовал лёгкий аромат её духов.
- Больно? – вновь спросила она.
Я почувствовал, что близость этой интересной красивой женщины действовала на меня совершенно особо, и боль, которую она мне сейчас причиняла, тоже воспринималась мной совершенно иначе, чем та обычная боль, которую мне доводилось терпеть в кресле дантиста. Как ни странно, эта боль даже доставляла мне некоторое удовольствие. Хотя, если бы я покопался в глубинах своего сознания или даже подсознания, я бы понял, что ничего такого уж странного здесь нет. Наоборот, всё очень даже логично.
– Ничего, – прошамкал я в ответ на её вопрос. Она чуть заметно улыбнулась. Затем она сделала укол ещё в два места моего больного рта.
- Посидите немного, – произнесла она своим певучим голосом.
А что мне ещё оставалось делать. Конечно же, я стал сидеть и ощущать, как моя ротовая полость постепенно стала неметь. Это значило, что моя верхняя челюсть замораживается, и теперь мне не должно быть больно от её манипуляций с моими зубными нервами. Мне не будет больно. «А так ли уж это хорошо? – вдруг подумал я. – И стоит ли это обезболивание лишения меня некоторого вполне определённого удовольствия, которое могло быть понятно лишь немногим?».
Но укол уже был сделан. И делать выбор было уже поздно.
– Занемело? – спросила Наталья Сергеевна через некоторое время.
– Угу, – промычал я.
Она снова села на высокий стул возле меня. И её красивое лицо нависло надо мной. Я смотрел на неё снизу вверх, и мне это очень нравилось. Именно смотреть на неё снизу вверх. А ещё больше бы мне понравилось, если бы я смотрел на неё, вообще лёжа на полу, а она бы стояла надо мной. Это я сейчас понял совершенно точно.
– Откройте рот, – велела она.
На этот раз мне это было сделать затруднительно – моя челюсть была как задубевшая. Но когда мне это удалось, начались обычные стоматологические процедуры – вскрытие нарыва, прочищание каналов, удаление нерва. Лекарство, введённое мне Натальей Сергеевной, было качественное, никакой боли я не чувствовал. Но я вспоминал свои страдания при тех же самых процедурах в нашей районной поликлинике, в которой ничего не было, никаких этих обезболиваний. Каждое движение пальцев врача, удалявшего мне нерв, отзывалось острой болью. И я выходил от него весь измученный. А пальцы Натальи Сергеевны легко порхали у моего раскрытого рта, не причиняя мне никаких страданий. Физических страданий. Но мне всё равно было несколько не по себе. Ибо чем дальше, тем больше меня начало одолевать странное желание. Мне хотелось испытывать ту боль, как в районной поликлинике, которой я так боялся. Но чтобы эта боль исходила не от тех врачей, а вот от этой женщины, сосредоточенно смотрящей на мои челюсти. Я и сам от себя такого не ожидал, несмотря на все мои мазохистские склонности. Много раз я представлял себя под ударами хлыста или плети, которую держит ручка красивой властной женщины, а её ножка в изящном сапожке или туфельке в это время прижимает мою голову к полу. Вот такой своеобразный антураж, вот такая своеобразная боль, причиняемая в вот таких весьма своеобразных обстоятельствах. И такие картины страшно возбуждали меня. А когда мне и в самом деле довелось реально оказаться в такой ситуации (девушка, которая мной тогда занималась, надо сказать, была очень впечатляющей и умелой), я понял, что это для меня одно из высших наслаждений в жизни. Боль от её хлыста, которым она настёгивала мою голую задницу, зажав мою голову между своими красивыми ногами, была весьма чувствительной. Но мне хотелось, чтобы она продолжалась ещё и ещё и даже усилилась. Мне было всё мало. И когда девушка, видимо устав, перестала стегать, я, к её изумлению, чуть не возопил: «Прошу Вас, ещё!»
Комментарий